28032024Актуально:

Новая геостратегия России: последствия и вызовы для архитектуры международной безопасности

Политическая природа и calculus российской геостратегии

Как нетрудно увидеть, новая российская геостратегия крайне прагматична и нацелена на достижение вполне конкретных эффектов на временном горизонте от 1 до 4 лет. При этом она выглядит крайне рискованной с точки зрения более долгосрочных эффектов. Итогом реализации изложенных внешнеполитических императивов, очевидно, станет открытая конфронтация России с южными (Китай, Иран) и западными (страны ЕС) соседями.

Тем не менее, российская стратегия представляется вполне приемлемой для Москвы, если принимать во внимание её подлинно международный характер. Она опирается на гипотезу о том, что реализация новой геостратегии обусловит такую эволюцию международных отношений, их институциональной и экономической среды, которая существенно улучшит долгосрочные перспективы России.

Для того, чтобы точно охарактеризовать это гипотетическое направление эволюции международных отношений, следует обратить внимание на союзников Москвы в её новой геостратегии.

Самым важным союзником, а возможно, и ментором России в её новой геостратегии являются неоконсервативные элиты США. Война на Ближнем Востоке и недопущение роста региональной роли Ирана, недопущение усиления Европейского союза и доступа ЕС к дешёвым энергоносителям, наконец, сдерживание Китая вплоть до военного столкновения США с ним — во всех этих приоритетах интересы неоконсерваторов согласуются с новой геостратегией России. Более того, реализуя собственную новую геостратегию, Москва оказывается главным партнёром для неоконсерваторов, если не их инструментом.

Весьма показательными в данном контексте являются почти не скрываемые симпатии российского политического класса к фигурам неоконсервативных политиков. Прежде всего, речь идёт о позитивном восприятии Джорджа Буша старшего, который описывается как политик, стремившийся выстроить равноправные отношения между США и постсоветской Россией, а также Джорджа Буша младшего, имевшего хорошие личные отношения с Владимиром Путиным. Показательна также комплиментарность российской пропаганды к компании Stratfor и её руководителю Джорджу Фридману, который посещал Москву в декабре 2014 года, выступив с рядом лекций и проведя встречи с высокопоставленными российскими чиновниками. Не менее показательным стал сюжет с намерением российских властей привлечь Шелдона Адельсона в качестве консультанта при создании игорной зоны в Крыму с марта 2014 года (от проекта пришлось отказаться под давлением общественности). Наконец, неоспоримой является роль помощника Госсекретаря Виктории Нуланд — яркого представителя неоконов — в украинском кризисе, столь важном для новой геостратегии России, а также выбор её в качестве партнёра для двустороннего формата обсуждения этого кризиса (формат «Нуланд-Карасин»). Эти и другие обстоятельства вполне однозначно свидетельствуют о степени сходства интересов Москвы и американских неоконсерваторов.

В этой связи следует обратить особое внимание на роль поддерживаемых этой группой кандидатов на предстоящих президентских выборах в США. «Новая холодная война», если она будет полностью развёрнута в информационном пространстве США, станет оптимальным контекстом для всестороннего усиления позиций неоконсерваторов в американской политике, в том числе — на выборах президента страны.

Ведущая роль американских неоконсерваторов в формировании архитектуры «новой холодной войны» дополняется активной ролью других союзных им элитных групп в различных странах и регионах. Прежде всего, речь идёт об Израиле (правительство Б. Нетаньяху), Саудовской Аравии (фракция сторонников «жёсткой линии» во главе с Мухаммадом бен Салманом), союзных СА Египте и Пакистане, а также о «ястребах» в Иране (аятоллы и консервативные круги КСИР). Важный партнёром американских неоконсерваторов и российских властей являются антиамериканские элитные группы в Китайской Народной Республике, выступающие в качестве внутренней оппозиции нынешнему председателю КНР Си Цзинпиню.

Международная коалиция, частью которой является Россия с её новой геостратегией, основана, прежде всего, на общности интересов. Состояние многомерной и многосторонней конфронтации, которое будет сформировано при успешных действиях этой коалиции, создаёт эффекты, которые в большей степени отвечают системным интересам каждого из участников коалиции, чем эффекты, производимые состоянием мира. К числу таких эффектов можно отнести следующие:

  • повышение цен на нефть и газ, ряд других сырьевых ресурсов;
  • резкое расширение мирового рынка оружия, повышение доли оборонных расходов в структуре расходов большинства стран мира;
  • расширение сферы нелегальной торговли и рост объёма соответствующих финансовых операций;
  • расширение полномочий и снижение прозрачности и подотчётности специальных служб, правоохранительных органов, оборонных ведомств;
  • создание образа «внешнего врага» для ужесточения политического и экономического режима внутри каждой из участвующих стран.

Важным аспектом действий международной коалиции является то, что формируемая конфликтная международная среда не носит характер взаимной тотальной войны на уничтожение ключевых акторов. Для национальных элит, продвигающих «новую холодную войну», данный конфликт является игрой с положительной суммой. Он создаёт среду, оптимальную для достижения обозначенных выше эффектов, а также для непубличной коммуникации участников коалиции между собой. Поэтому такой тип эволюции международных отношений можно рассматривать как процесс формирования новой архитектуры международной безопасности. Её можно условно назвать «многополярная холодная война».

Поделиться

Статьи по теме

Оставить комментарий

Отправить комментарий

Я не робот